Завоевание и колонизация Колумбии |
История и культура - История страны |
Открытые испанцами пространства, тянущиеся от мыса Де-ла-Вела до залива Ураба, были поделены на два губернаторства — Санта-Марта и Картахена. Первый губернатор Санта-Марты Родриго де Бастидас совершал набеги на острова и побережье материка еще в 1502 году, когда, сопровождаемый картографом Хуаном де ла Косой, опустошил несколько областей, открыл залив Ураба, который нарек Дульсе, ограбил и захватил на острове Кодего касика (индейского вождя) Карета, а его людей отправил на продажу на Антильские острова. Богатая военная добыча, награбленная во время этого похода и, по-видимому, приберегаемая им исключительно для себя, стоила ему доноса и последующего заключения в тюрьму на Эспаньоле, откуда командор Бобадилья распорядился отправить его в Испанию, чтобы королевская чета назначила ему наказание, какого он заслуживал. Однако решение монархов придало грабежу совершенно неожиданный смысл: они повелели Бастидасу проехать, показывая собранное им золото, «по всем городам и селениям, что встретятся ему по пути ко двору», который в то время находился в Алькала-де-Энаресе. «Это делалось потому, что в ту пору Индии (новый свет) не прославились еще богатством настолько, чтобы люди пожелали отправиться в те края; только сильная нужда да большое жалованье могли заставить их переехать туда. И вспоминаю я, что Их Католические Величества разослали по Кастилии своих судей да альгвасилов, дабы все, кто был приговорен к смерти, к отсечению руки или ноги либо к иному позорному телесному наказанию, были высланы в Индии пожизненно либо на ограниченный срок, в зависимости от тяжести преступления, взамен наказания или казни, от которых они таким образом избавлялись». 1 Надо думать, золото произвело ожидаемое действие довольно скоро, побудив многих поставить свою жизнь на карту ради желанной удачи, поскольку уже в 1548 году, спустя сорок лет после упомянутого распоряжения монархов, отправка в Индии была сопряжена с огромным количеством препон и условий, и отъезжающим требовалось «дозволение императора или его совета и чтобы не было на них позору или подозрений относительно чистоты веры, равно как и иных пороков» 2. Так время изменяет все, заключает хронист. Время и, добавим, обстоятельства, ибо Бастидас, которому вновь улыбнулась фортуна, отплыл на Эспаньолу, где обосновался и наживался на разведении скота до 1524 года, когда был назначен губернатором Санта-Марты, где и погиб во время бунта своих же солдат. Не лучший конец ожидал и губернаторов, сменивших его на этому посту: убийца Бастидаса Педро де Вильяфуэнте был казнен на Эспаньоле, после процесса его и одного из его сообщников приговорили к «четвертованию, части тел оставить на дорогах, выходящих из этого города, а головы выставить у позорного столба на главной площади Санто-Доминго. И так было...» 3. Следующий губернатор погиб в кораблекрушении, возвращаясь в Испанию. После него управление Санта-Мартой принял «хитрый и пронырливый» губернатор Гарсиа де Лерма, поразивший хрониста оригинальной привычкой: «он чистил зубы по окончании еды»; давая приемы, держал себя как «великий князь», а распределяя пленников, оставлял для себя касиков, «каждый из которых стоил четырех лучших из тех, что доставались конкистадорам, и притом самых богатых» 4. При всех своих причудах вел он себя в точности так же, как его предшественники или преемники; «... земли оставил он разграбленными и селения разрушенными»,— пишет Овьедо в приступе правдолюбия, как правило наступавшем под влиянием личной неприязни. Так, например, он говорит, что германцы в совершенных ими походах в Венесуэле «ведомы были своими грехами», испанцев же считает Овьедо «великими воинами... добывшими славу копьем». Это, однако, не мешает ему откровенно рассказывать о собственных «насилиях и притеснениях», которые он, очевидно, находил вполне естественными: «...загнали мы индейцев на гору, или на холм, где они защищались, скатывая на нас с высоты огромные валуны, каковыми ранили и сбили нескольких христиан. Погибли двое или трое индейцев от выстрелов, и были взяты в плен девять или десять женщин и один индеец. А среди этих женщин находилась правительница, юная дева, которую мой негр нашел в кустах средь ветвей. И была она обликом изящна, но в моем доме в Дарьене, после того как мы туда прибыли, скончалась в скором времени от лихорадки. На мой взгляд, умерла она от отчаяния, оказавшись в плену, поскольку обхождение с ней было только хорошим. Узналось же, что она из рода правителей, по почтению и уважению, что выказывали ей другие плененные женщины, ибо ни при каких обстоятельствах не садилась ни одна из них в ее присутствии и обращались к ней, не поднимая глаз. Была эта правительница-индианка красива, казалась она женщиной Кастилии, а манеры и достоинство ее вызывали восхищение, когда стояла она, нагая, далекая от смешливости или похоти, с выражением на лице сумрачным, но скромным, потому что не могло ей быть более шестнадцати или семнадцати лет» 5. «А в некоторых местах, что наши разграбили, камня на камне не осталось... Я вступил в одно из таких мест почти с пятьюдесятью людьми... и, будучи рассержен из-за того, что ранили у меня человека, велел стрелку подпалить фитилем хижину. Случился тут ветерок, который дул недолго, но так кстати, что за половину часа сгорела не только эта, но и все остальные хижины того селения, каковых насчитывалось более сорока» 6. Там же нашел достойный хронист «камень сапфир величиной с куриное яйцо», который, надо думать, присовокупил к значительному количеству золота, что, по собственному признанию, вывез с острова Кодего и из Картахены в 1521 году. Так что нетрудно понять причину лихорадки, сведшей в могилу юную правительницу, оказавшуюся невольной свидетельницей подобных событий. Побережье Карибаны — откуда и произошло название «карибы» — населяли непокорные племена, пользовавшиеся отравленными стрелами, рана или даже царапина от которых означала неизбежную смерть. «Благодаря использованию ядовитых трав для своей обороны сумели они сохраниться и всегда защищались от испанцев и никогда не были полностью подчинены или покорены ими» 7. Здесь погиб картограф Хуан де ла Коса, сопровождавший Алонсо де Охеду в походе по этому краю, где завоеватели встретили сильнейшее сопротивление, предвещавшее им немалые трудности. Женщины карибов сражались столь же мужественно и искусно, как и мужчины. Упорная борьба индейцев привела к провозглашению в 1533 году королевского указа: конкистадорам дозволялось воевать с ними «огнем и мечом и обращать их в рабов... за то, что они язычники, чинящие христианам беспокойство и вред» 8. Позднее, направившись из Санта-Марты на запад в глубь материка, в земли древних цивилизованных чибча, конкистадоры открыли для себя высокую культуру этого народа, о которой свидетельствовала умелая организация торговли солью и золотом вдоль по реке Магдалена; рынок в Турмеке, где продавался золотой песок из Сорокота, изумруды из Сомондоко, соль из Сипакира и Немокона, выпаренная в больших глиняных кувшинах и продаваемая огромными головами весом по нескольку арроб; роскошные хлопчатобумажные ткани, как, например, «одно покрывало длиною более шести или семи вар и шириною в половину того, со множеством вышитых изображений, усыпанных изумрудами, агатами, халцедоном и яшмой...» 9. О высоком уровне развития культуры этого народа свидетельствовали и украшающие двери жилищ золотые диски, позвякивание которых на ветру услышали конкистадоры, едва войдя в город Унса; и возделанные поля, удивившие испанцев своими плодами; и природное величие касиков, «важных и изящных властителей», которым вскоре предстояло гнить в тюрьмах или скрываться от преследования в лесах; и целомудрие «нагих индианок, более стыдливых, чем иные разодетые христианки» 10. Племенами чибча управляли двое властителей: сипа Боготы Тискесуса и саке Тунхи Кимуинчатеча 11. Когда появились испанцы, сипа приказал следить за их передвижениями днем и ночью и обратился к своим воинам с такими словами: «Вы, что добываете и приносите мне птиц, парящих в воздухе, и оленей, которым нет равных в резвости среди зверей, укрощаете и приручаете многих иных свирепейших тварей... вам ли не по силам этих малых числом чужестранцев, что так дерзко в мои земли вступили, захватить и привести ко мне пленными» 12. Как видно, Тискесуса еще не знал «чудо-оружия», которое несли с собой чужеземцы. Ему предстояло познакомиться с ним очень скоро. «Восседая на усыпанных изумрудами носилках, которые несли индейцы на плечах», завернутый в красное, цвета траура, покрывало, выступил касик против испанцев. Проиграв сражение, одни индейцы укрылись с вождем в Кахике, другие, чтобы задержать преследователей, укрепились в домах Боготы, где их окружили конкистадоры. Один из индейских воинов, очевидно полагая, что может справиться с солдатами, вышел к испанцам, вызывая их на поединок, но один из всадников, «подбадриваемый своими товарищами, подстегнул коня и, не дав индейцу времени воспользоваться оружием, налетел на него, схватил за волосы и, не останавливаясь и не давая ему коснуться ногами земли, доставил его туда, где находились остальные испанцы. Это заставило осажденных понять, что нет у них надежды... и ночью покинули они в полной тишине свое укрытие» 13. Укрывшийся в горах Тискесуса беспокоил испанцев. До них дошли слухи, что он владеет домом из чистого золота, и они решили отправиться на поиски касика, каких бы трудностей и потерь это ни стоило. Им было известно, что он находился в лесу недалеко от Факатативы. В четверть зари конкистадоры напали на индейцев. «Кесада пошел на сипу не как генерал на войну, пошел как охотник. Окружил его западнями и ловушками под покровом ночи» 14, и «было его [касика] счастьем, что убили его, не узнав среди других погибших» 15,— пишут участники события в письме к монарху, из которого следует, что это поражение не заставило индейцев сложить оружие. Испанцы отступили, так и не узнав о гибели касика, а сказочные сокровища сипы не были никогда обнаружены. Хотя его племянник и наследник Сахипа, взятый в плен наряду со многими иными вождями, перед своей «мучительной смертью» обещал передать конкистадорам столько золота, сколько поместится в большом доме, но, «будучи правителем важным и изнеженным, не знавшим работы, умер в тюрьме... И так осталось его богатство не найденным по сей день» 16. У Овьедо есть другая версия, изложенная им в его «Истории» несколькими главами дальше: захваченный в плен и принужденный к сотрудничеству Сахипа выступил во главе своего многочисленного войска против племен панче. Вернувшись к главе конкистадоров с победой, он был обвинен в сокрытии сокровищ своего дяди. Сахипа отрицал, что богатства находятся у него, утверждая, что ничего не знает о том, где они спрятаны. Тогда «был учинен против него формальный процесс, который длился много дней, ибо важные доказательства приводились и с одной, и с другой стороны». «В итоге был Сахипа приговорен к пытке растяжением веревками... а спустя месяц, будучи человеком изнеженным и ослабленным заключением и тоскою, он умер» 17. Хотя Хименес де Кесада и нашел Боготу, столицу сип, покинутой и опустошенной, по всему было видно, что она принадлежит богатому и цивилизованному народу. Индейцы, отступившие на окружающие город холмы, встретили конкистадоров тучами стрел. Испанцам, ослепленным сверканием изумрудов, вновь пробудивших их алчность, удалось найти проводников, которые привели их к месту, где добывали эти камни «со многими церемониями... и только... в определенное время года». Здесь, в Сомондоко, где находились шахты, они впервые узнали, что эти земли принадлежат саке Тунхи — Кимуинчатече, почитаемому как божество. Саке жил при дворе в Унсе под охраной огромной преданной ему армии. Глава конкистадоров опасался встречи, но алчность подталкивала его. Боясь упустить сокровища Кимуинчатеча, как уже упустил богатство Тискесусы, он явился к воротам столицы-крепости. Здесь испанцев встретило посольство саке с богатыми подношениями и просьбой подождать хотя бы несколько дней, пока не уляжется волнение в народе. Но Кесада, к удивлению посланников, отказался ждать и иступил в город. Саке поджидал их, восседая на троне и окружении вождей. Кесада потребовал от него подчинения великому монарху Карлу V, на что тот ответил, что подобный вопрос достоин тщательного и поспешного обсуждения. Тогда завоеватели взяли саке и плен в его собственном доме, в то время как на площади выстроилась, ощетинившись копьями, конница, готовясь подкрепить действиями решение своего командира. Завязалось сражение. Пять раз индейским воинам удавалось пробиться за ограду, и пять раз отбрасывали их конкистадоры. По окончании битвы, приставив к саке надежную охрану, испанцы принялись за грабеж. Добыча оказалась так велика, что сложенные во дворе груды трофеев превосходили в высоту всадника в седле; мумии прежних саке были разграблены, похищены богатейшие драгоценности, захороненные с ними, а сами они выброшены. Хронист, похваляющийся своей справедливостью и добронамеренностью, сопроводил описания грабежа следующим комментарием: «... и было еще взято сокровищ на шестьдесят тысяч кастельяно, чуть больше или меньше, в святилищах, или молельных домах, города. Из чего увидели наши, как глубоко верующие люди этой земли в своем язычестве, коли столько золота находилось в их молельнях и было найдено при разрушении города Тунха и его святилищ». Но историк большую благочестивость признает за испанцами при изъятии и расхищении этих сокровищ, нежели за индейцами. Он считает, что «лучше обладать сокровищами тем, кто их взял, чем тем, кто использует их на дурные языческие приношения» 18. Здесь видны отголоски дискуссии, начавшейся в Испании по инициативе Бартоломе де Лас Касаса после ограбления гробницы Сену. Основываясь на Библии, церковники решили, что нашедшему сокровища, погребенные с телом покойного, «надлежит уяснить себе, что оные вещи суть чужие и имеют владельца... В силу чего заключалось, что никто, не совершив тем смертного греха кражи и грабежа и не будучи обязан возвратить все, не мог взять себе и употребить какое-либо сокровище или богатство, положенное с телом в гробницу или могилу... не нанеся обиды живым наследникам того, чья могила осквернена, а доброе имя попрано и тем оскорблена память, почему обязан он будет принести им сатисфакцию» 19. Пока в Испании шло обсуждение гуманистических, просвещенческих идей, пока король узаконивал порабощение, коль скоро совершалось оно «во имя правого дела», а жертвы были «язычниками, чинящими христианам беспокойство и вред», или, больше того, каннибалами, тем временем Кесада продолжал поход по колумбийским землям. В Дуитаме испанцев поджидал касик Тундама со своими воинами, чтобы «встретить их тучею стрел». Селение Согамосо конкистадоры нашли безлюдным, а дворец касика-жреца Сугамуши, представителя божества Бочика,— с открытыми дверьми и нетронутыми сокровищами. Посреди храма Итака, также незапертого, они обнаружили стоящего неподвижно, словно статуя, старейшину-хранителя, седобородого старца, единственного бородатого человека, встретившегося им в этих землях. В храме находилось множество мумий, согласно обычаю украшенных золотом, жемчугом и изумрудами. Стены сияли от золотых пластин и драгоценных камней, а пол покрывала сплетенная из дрока циновка тончайшей работы. Испанцы прибыли на место уже вечером, и Кесада распорядился отложить грабеж до утра. Оставив в охране двух солдат с факелами, конкистадоры отправились на отдых. Однако ночью храм внезапно загорелся, пожар не утихал несколько недель. На обратном пути испанцев уже поджидал касик Тундама. Расстроенный Кесада хотел изменить курс, чтобы избежать встречи, но все же отправил послов, чтобы договориться с касиком о мире и предложить ему «спасти душу». Тундама ответил, что «нисколько не заботит его спасение души при помощи тех, кто проявил такой аппетит к сокровищам чибча» 20. В Суэске глава конкистадоров услышал о золоте долины Нейва. До него дошла легенда об Эльдорадо, о касике, что каждый год погружался в лагуну, расположенную недалеко от Гуатавиты, намазав тело смолой, к которой пристает драгоценный песок, покрывая его золотом с головы до ног. В поисках золота перебрались в Новую Гранаду еще два авантюриста — немец Федерманн из Венесуэлы и Себастьян де Белалькасар из Кито. На огромных пересекаемых им пространствах Белалькасар встретил такое упорное сопротивление, что не проходило «дня без стычек с индейцами, и нападения их были утомительны, ибо неоднократно налетали они не только все вместе, но и отдельными отрядами и в разные часы. Поэтому следовало всегда быть начеку с оружием наготове и передвигаться весьма осторожно по каменистым хребтам и непролазным перевалам, где подстерегал противник...» 21. По пути Белалькасар основал города Пасто и Кали, там, где «никоим образом не прекращали индейцы, непокорнейшие из всех, воевать и яростно биться, пытаясь силою или утаиванием припасов изгнать со своей земли чужестранцев» 22. Белалькасар основал также Попаян, где оказал ему «бесстрашное сопротивление» касик Каламбас. Затем он продолжал свой путь, пока все три конкистадора не встретились в одном и том же месте к общей неожиданности и неудовольствию, «ибо коли правду говорит поговорка, что двум воробьям на одном колоске не примоститься, то каково, ежели их соберется трое?» 23. Экспедиция оказалась напрасной. Эльдорадо, как и Амазония, источник вечной молодости, осталось навсегда в мире легенд. Долгие месяцы конкистадоры «блуждали, затерявшись в необозримых пустынных пространствах. Остались лежать в этой земле сотня испанцев, тысячи индейцев и почти все лошади. Одни умерли с голоду, других сожрали дикие звери, ужалили змеи, многие утонули в реках. Большую часть сгубила лихорадка. И не нашли они желанную страну; пересекли сельву Касанаре, долины Путумайо и горы Мокоа, так и не отыскав страну золота» 24. И все же собранная добыча была огромной. Из одних только захоронений награблено было достаточно, чтобы ослепить любой взор, вплоть до монаршего. Жители Колумбии хоронили своих мертвых по-разному, но всегда с большим количеством драгоценностей, украшая священные мумии ожерельями, медальонами и коронами. «После того как умирал сипа, старейшины извлекали его внутренности и заполняли нутро расплавленной смолой; затем помещали тело в выдолбленный ствол толстой пальмы, выложенный изнутри и снаружи золотыми пластинами, и тайно несли хоронить» 25. «В тот год, когда вступал на престол новый правитель, старейшины по ночам, в самое тёмное время, копали для него могилу в самых отдаленных, глухих, скалистых и потаенных местах. А иной раз, дабы было вернее, отводили из русла реку и там, где проходило течение, устраивали могилу заблаговременно. Часто даже тот, кому в ней лежать, о том не ведал, а похоронив его, возвращали реку в старое русло, чтоб покрыла могилу. Но подобное усердие затмевалось, как правило, алчностью наших испанцев, находивших в самых невообразимых местах великие и многочисленные сокровища в этих захоронениях» 26. ___________________________________ Несколько сотен лет спустя Симон Боливар, возглавивший борьбу за независимость народов пяти стран (Венесуэлы, Колумбии, Эквадора, Перу и Боливии), обосновывая цели и намечая перспективы этой борьбы, неоднократно обращался к событиям эпохи конкисты, осуждая жестокости конкистадоров и восхищаясь оказанным им сопротивлением индейцев. |
Читайте: |
---|
Популярные статьи:
Новые заметки:
- Как избежать распространенных ошибок в ставках на спорт
- Шпунт ларсена л5 ум бу купить: что нужно знать во время строительства?
- Шпунт ларсен Vector Shpunt: что рекомендуется учитывать во время строительства?
- Купить Кленбутерол в Украине: обзор, цены и рекомендации на steroidon.com
- Сертификаты ssl (HostPro) и особенности выбора хостера
История, культура и традиции Колумбии:
Культ золота и солнцаКак родилось солнце? Точный ответ на этот вопрос знали древние индейцы. Сначала солнце было невзрачным, серым человеком. Потом его одели в золотые... |
Музыка КолумбииКолумбия – страна богатая музыкой и традициями. В их музыке присутствуют африканские, индейские и испанские начала. В Колумбии есть свой национальны... |
Музыка и фольклорКолумбия – настоящая этническая мозаика, где смешались культуры, фольклор, прикладные искусства и даже сам образ жизни населяющих её людей, предст... |